Глава двадцать третья

А потом был выход – долгий, мучительный и сладкий из этой пропасти. И как путник, истомившийся после долгого карабкания по крутым склонам и упавший прямо на краю пропасти, не в состоянии даже пошевелиться, так и мы лежали на кровати, соприкасаясь горячими телами и не вполне отдавая себе отчёт, что же всё-таки сейчас с нами произошло. Госпожа очнулась первой и, легонько толкнув меня ножкой, приказала:
– Дай мне сигарету.
Её голос прозвучал для меня как далёкое-далёкое эхо, и смысл её слов не дошёл до меня. Я продолжал лежать, устремив глаза в потолок и пребывая в каком-то полусне. Но Госпожа не рассердилась на меня. Она взяла меня двумя пальцами за подбородок и слегка встряхнула.
– Очнись, дурачок. И сделай то, что я тебе приказала.
Тут только я пришёл в себя, вспомнил, кто я и где нахожусь.
– Простите, простите, Госпожа.
Встрепенувшись, я взял с прикроватной тумбочки пачку сигарет, вытащил одну и, зажегши, почтительно протянул Госпоже. Она села на кровати, опершись на подушку. Я с восторгом смотрел на её атласные плечи и грудь, полуприкрытую одеялом. Пальчиком она указала мне на место в ногах её кровати. Я быстро забрался туда и свернулся калачиком. Её ножки находились возле самого моего лица. Боже, какое это было блаженство.
Госпожа затянулась сигаретой и с улыбкой посмотрела на меня.
– Мне было хорошо, – сказала она, – ну а хорошо ли было тебе, я не спрашиваю, поскольку вижу по твоему лицу.
И немного помолчав, прибавила:
– Ты, вероятно, удивлён, что меня сейчас интересуют твои ощущения? Не удивляйся. Сейчас я хотела, чтобы тебе было хорошо. И я рада, что так и произошло.
Я с огромным чувством благодарности посмотрел на свою Госпожу. Но заговорить всё же не решался. Без позволения Госпожи я не мог начать свои излияния.
Она докурила сигарету. Затем подозвала меня к себе и, взяв за волосы, пригнула мою голову вниз. И через секунду я вскрикнул от боли – Госпожа затушила сигарету о мой загривок.
– Это чтобы ты полностью пришёл в себя и в дальнейшем не расслаблялся, – назидательно сказала моя Владелица, – поскольку сейчас твоей первейшей задачей снова будет забота о моём удовольствии.
Затем она с комфортом откинулась на подушку и, откинув одеяло, раскинула в стороны свои ножки. Передо мной открылся вход в грот сокровищ Али-бабы.
– Ты получил наслаждение, – сказала Госпожа, – а теперь забудь о нём. Теперь ты лишь моя вещь, предназначенная для моего удовольствия. А мне нужны лишь хорошие вещи. Покажи мне, что ты действительно хорошая вещь.
Пожалуй, никогда ещё мне так страстно не хотелось исполнить приказ Госпожи, как сейчас. Я готов был наизнанку вывернуться, но доставить Госпоже то удовольствие, которое хотя бы в некоторой степени могло соответствовать чувству моей благодарности ей. И наилучшим выразителем всех этих моих чувств сейчас мог быть лишь мой язык. Язык. Он действительно является прекрасным средством выражения чувств мужчины. И женщины ценят это его качество – не зря говорят, что женщина любит ушами. Но сейчас не о вербальной его способности шла речь. Мой язык должен был проявить себя совсем в другой своей ипостаси.
И он со всей страстью, на которую только был способен, ринулся туда, где должна была в полной мере проявиться эта его ипостась. И мой немалый опыт помог мне здесь в полной мере. Я ввинчивался языком в вагину Госпожи и проделывал в ней чудеса эквилибристики. Госпожа стонала от наслаждения. И её оргазм не заставил себя ждать. Её соки хлынули мне в лицо, и я с наслаждением поглощал их.
Какое-то время Госпожа лежала на спине, полностью расслабившись, а я лежал между её раскинутыми ногами. Я слишком хорошо знал Госпожу, чтобы решить, что одного оргазма ей будет достаточно. И верно, уже через несколько минут она молча вновь указала мне пальчиком на свой бутон. Слова здесь были излишни. И я снова приникаю ртом к её ароматному междуножию.
На этот раз оргазм к ней пришёл значительно позже. Язык мой устал, и уже его акробатические номера в её вагине не были столь энергичными и эмоциональными – другого слова тут не подберёшь.
– Что-то ты рано сбавил обороты, – недовольно сказала Госпожа, - я только-только начинаю входить во вкус. Не подбодрить ли тебя несколькими хорошими ударами плети?
Я умоляюще взглянул на Госпожу. На этот раз на её лице не было и тени улыбки, а лишь хорошо знакомое мне властное и жестокое выражение.
– Плеть! – коротко приказала она.
С комком в горле коленопреклоненно я вручил Госпоже орудие наказания.
– На локти и колени, – последовал приказ.
И когда я принял требуемую позу, мою спину обжёг жестокий удар. Я вскрикнул от боли, и следующий удар прилетел почти сразу же вслед за этим. Он отнюдь не принёс мне облегчения. Как и последовавшие за ним ещё пять ударов.
– Вставай, – приказала Госпожа, – надеюсь, это послужит тебе уроком для дальнейшего.
И она снова указала мне на место между её ногами. На этот раз я сделал всё возможное для того, чтобы Госпожа осталась довольной. Хотя язык мой уже начал деревенеть. Госпожа словно почувствовала это.
– Не сметь останавливаться ни на секунду! – прикрикнула она. – Остановишься – пеняй на себя.
Конечно же, мне бы и в голову не пришло остановиться. Истекающие из её вагины соки заливали мне лицо, я едва успевал слизывать их. Она стонала и дрожала от наслаждения. И я понимал, какой величайшей провинностью было бы хотя бы на секунду прервать для неё это наслаждение. И мои старания были вознаграждены. Настал момент, когда Госпожа зарычала как раненая львица, её тело выгнулось дугой и затем бессильно упало на постель. Тяжело дыша, она лежала, раскинувшись по всей широкой постели, а я смиренно прижался к простыням между её ногами. И мозг мой сверлила лишь одна страшная мысль. Если мне вновь будет приказано продолжать, я могу не суметь этого сделать. Языком я уже мог пошевелить лишь с большим трудом.
Откуда-то сверху опустилась рука Госпожи и крепко взяла меня за волосы. Через секунду моё лицо было плотно вжато в её вагину.
– Лизать! – как гром с ясного неба прозвучал приказ.
И она скрестила свои ножки у меня на спине. Затем откинулась на подушку и закинула руки за голову. и мне ничего не оставалось делать, как вновь окунуться своим языком в её бездну.
И на этот раз то, что должно было в конце концов случиться, случилось. Настал момент, когда я уже не смог пошевелить своим языком. Он остановился сам, хотя меньше всего я желал именно этого. И в тот же момент раздался грозный окрик:
– В чём дело, раб?! Тебе что было приказано?!
Судорожно я попытался ещё подвигать языком, но это только ещё больше разозлило Госпожу. Ударом ноги она столкнула меня с постели.
– Встать! Живо! Ноги расставить!
Покорный своей участи я исполнил её приказ. И она сильно ударила меня ногой по яйцам. Я упал на пол от неимоверной боли. в глазах потемнело. Прошло некоторое время, прежде чем я смог прийти в себя.
– Опамятовался? – жёстко спросила Госпожа.
– Да, Госпожа, – прохрипел я.
– Поскольку ты моей кисочке не доставил того удовольствия, которого ей хотелось, твои яйца тоже не должны чувствовать себя комфортно, надеюсь, ты это понимаешь? – спросила Госпожа.
– Да, Госпожа.
– И сейчас ты исправишь свою ошибку. Я надеюсь, что на этот раз ты будешь более упорным в достижении цели.
Слёзы и пот градом катили с меня. Я понимал, что при всём своём неимоверном желании я не смогу выполнить приказ Госпожи. Язык не слушался меня. И я с такой мольбой взглянул на свою жестокую Повелительницу, что она расхохоталась.
– Ладно, не бойся, – сказала она, – ворочать своим языком тебе сейчас уже не придётся. Но я думаю, что полученный тобой урок поможет тебе лучше оценить подарок, который я тебе привезла.
Я вопросительно взглянул на Госпожу. Она велела принести её дорожную сумку. И когда я принёс, она вынула из неё свёрток. В нём оказался двусторонний фаллос-кляп. Конечно я видел раньше такие штуки. Но ни Моника, ни Госпожа их ранее не использовали.
– Это поможет тебе лучше почувствовать себя моей вещью, – сказала Госпожа. – Рот широко открой.
Я повиновался, и она вставила кляп мне в рот, закрепив его на затылке. Удивительное дело. У меня было полное ощущение того, что весь я со всем своим внутренним миром являюсь только этим фаллосом, торчащим теперь из моего рта. А всё остальное, что во мне есть – лишь его придаток, причём далеко не самый существенный.
Госпожа вновь откинулась назад и развела свои ножки.
– Ну, член, – сказала она, – приступай к своим обязанностям.
Госпожа очень хорошо поняла моё внутреннее состояние. Я – член. И ничего более. Разве что предельно хорошо эрегированный. И его эрекции уже ничто не сможет помешать. И поскольку я член, то…
Самозабвенно, лёжа между ног Госпожи и будучи лишь членом, хорошо исполняющим свои обязанности, я с неизъяснимым восторгом следил за тем, как Госпожа испытывала один мощный оргазм за другим. И уже ничто не могло ей помешать.
Утро застало нас спящими каждый в своей позе. Госпожа разметала по всей постели своё прекрасное обнажённое тело. А в ногах у неё свернувшись калачиком, спал я.
Проснулся я раньше её и лежал, боясь пошевелиться, чтобы не нарушить её покоя. Рот мой уже был освобождён от фаллоса-кляпа. Всё пережитое за прошедший день, вечер и ночь, роилось в моём мозгу. Я не мог ещё полностью отдать себе отчёт в том, что же всё-таки произошло. И как это уложить в какую-нибудь стройную систему. Но одно я знал твёрдо. До того, как Моника сделала меня своим рабом, я не знал, что такое счастье.
– Куки, – вдруг услышал я сонный голос.
– Да, Госпожа, – тихо, но внятно ответил я.
– Пи-пи, куки.
– Да, Госпожа.
Я лёг на спину и широко открыл свой рот. Через несколько секунд его плотно накрыла её вагина. И я ощутил, как тёплая пахучая струя потекла из неё в мой рот. Когда она иссякла, я подлизал ей языком.
И через минуту Госпожа вновь спала сладким сном.

Глава двадцать четвёртая

Понедельник каждой рабочей недели всегда был для меня хлопотным. Но этот особенно, поскольку предстояло мне не совсем обычное и нелёгкое дело. Уже когда я подъезжал к зданию нашей компании, все мои мысли были заняты именно им. Через пятнадцать минут я уже входил в свой офис.
Грег Фишер уже сидел на своём месте, а Шейлы не было. И хотя формально до начала рабочего дня оставалось ещё несколько минут, я недовольно проговорил:
– Грег, где Шейла?
– Ещё пять минут до восьми, Роберт. Она может ещё ехать.
– Она знает, что нам сегодня предстоит, могла бы и пораньше приехать. Майк пришёл уже?
– Да, у себя в конторе сидит, к Линде Керман клеится.
– Когда Уилкинсон должен быть?
– К девяти обещал.
– До этого времени у нас уже всё должно быть сделано.
В это время открылась дверь, и в комнате появилась Шейла Мосс.
– Салют, мальчики, – прощебетала она и порхнула за своё место за клавиатурой компьютера. Выглядела она как всегда прекрасно. Сегодня на ней был новый красный костюмчик – брючки, туфельки и, конечно же, блузка с глубоким вырезом, великодушно позволявшим любоваться почти до самого низу обнажёнными её обольстительными полными грудями. Этой милостью Грег не преминул воспользоваться, да грешным делом и я невольно задержал там свой взгляд, что не укрылось от острого внимания Шейлы. Она довольно улыбнулась и облокотилась на стол, призывно наклоняясь вперёд. Но моя физиономия тут же приняла строгое выражение.
– Шейла, твои несомненные достоинства нам всем хорошо известны, – недовольно сказал я, – и у нас будет ещё масса возможностей воздать им должное. Но сейчас у нас другие проблемы.
– Ах, шеф, – притворно сокрушаясь, вздохнула Шейла, – воздать должное моим достоинствам Вы уже собираетесь столько времени, что я боюсь, что они зачахнут, когда Вы наконец соберётесь.
– Ну что ты, Шейла, – утешил её Грег, – они чем дальше, тем пышнее расцветают. И очень хорошо, что ты не делаешь из этого тайны.
В этот момент открылась дверь, и в комнату ворвалось воплощённое веселье в обличии Майка Боровски. Увидев Шейлу, он остановился как вкопанный и закрыл лицо руками.
– Роберт, Роберт, дорогой, что же ты не предупредил меня, что у тебя тут такая мина для меня заложена?! – возопил Майк.
– А что, я должен был специально для тебя повесить на двери табличку «Осторожно, мины». То есть Шейла? – ехидно спросил я.
Майк, не отнимая руки от лица, раздвинул пальцы и плотоядным взглядом уставился на грудь Шейлы.
– Мне нужно постепенно привыкать к такой обстановке, – пояснил он. – А когда я совсем привыкну, я думаю, Шейла найдёт для бедного Майка свободный часок вечером.
Шейла презрительно поджала губки.
– Мне кажется, этот часок уже нашёлся у Линды Керман, – сказала она, – во всяком случае, я её встретила, когда шла сюда, и она меня об этом оповестила.
– Неужели, – притворно испугался Майк, – надо же, у меня совсем выскочило из головы. А всё потому, что когда я вижу тебя, Шейла, я забываю обо всём на свете.
– Так, всё, – прервал я Майка, – мы собрались здесь для другого. Пора начинать.
Надо отдать должное моим подчинённым и друзьям – когда нужно, они умели забывать обо всём постороннем и быстро сосредотачивались на деле. Майк и Шейла сразу стали серьёзными.
– Уилкинсон придёт меньше, чем через час, – продолжал я, – и до его появления мы должны чётко продумать все детали. Грег, что у тебя?
Грег откашлялся.
– Имеющиеся у нас документы позволяют практически наверняка утверждать, что компания Ригена заключила целый ряд финансовых соглашений, договоров с нами, а, как позже выяснилось, не только с нами, не имея для этого достаточного их гарантийного обеспечения. Указанные ими источники доходов при проверке оказались несостоятельными. А часть из них возбуждает и худшие подозрения. Поэтому у нас все основания для проведения более детального расследования их деятельности.
– Но ведь они исправно делали выплаты в соответствии с договорами, – возразил Майк, – я сам принимал чеки.
– В том-то всё и дело, – сказал я, – неясно, откуда мог быть источник этих платежей. По данным, которые мы получили лишь недавно, его не должно было быть.
– Скрытый источник дохода? – спросил Майк.
– Похоже, что так, хотя наверняка утверждать я ещё не берусь, – ответил я.
– Но ведь Риген известная фигура на финансовом рынке, – сказал Грег. – Его компания хорошо зарекомендовала себя в целом ряде сложных операций.
– Да, – подтвердил я, – но тем не менее мы раньше не имели с ним тесных контактов. И я думаю, что это не случайно – руководство фирмы, я бы сказал, инстинктивно старалось их избегать. Недавно я говорил с президентом нашей компании, и из его слов мне стало ясно, что и заключённые сейчас договора не внушали ему доверия, хотя по документам вроде бы всё чисто было. Но вы же знаете нашего босса, у него звериный нюх на всё, что пахнет не так, как ему нравится. Поэтому он и поручил нам в этом досконально разобраться.
– Но почему мы всё же заключили договор с Ригеном? – спросила Шейла, – если были какие-то сомнения, лучше было этого не делать?
– Формальных причин для отказа не было, – сказал я, – а кроме того в случае заключения этих договоров и их правильного выполнения мы могли оказаться в большом выигрыше. Ну и, как Майк уже сказал, платежи действительно поступали исправно с самого начала. Но сейчас вопрос встал достаточно остро. Похоже, дело идёт о сокрытии значительных доходов и неуплате налогов. Поэтому босс счёл необходимым поставить в известность государственные структуры. И сейчас мы ждём представителя этих структур для согласования последующих действий.
– Это Уилкинсон? – спросил Майк.
– Да.
– Кто-нибудь знает его?
– Да, – сказал я, – когда-то мне приходилось иметь с ним дело. От него ничто не ускользнёт.
– Ну что ж, – подвёл итог Грег, – будем надеяться, что и здесь он поможет пролить свет на это дело.
Оставшееся до 9 часов время мы посвятили окончательному приведению в порядок всей нашей документации, необходимой для беседы с Уилкинсоном.
Ровно в 9 часов открылась дверь, и на пороге появился невысокого роста человек лет пятидесяти в больших очках, за которыми блестел пронзительный взгляд его умных глаз. Конечно же я хорошо их запомнил.
– Хэлло, – сказал он, обращаясь прямо ко мне, – здравствуйте, Карсон. Я помню Вас по стокбриджскому делу. Вы проявили себя очень грамотным специалистом. Надеюсь, что мы и сейчас хорошо сработаемся.
– Хэлло, мистер Уилкинсон, – поднялся я ему навстречу, – рад новой встрече с Вами. Конечно же сработаемся.
Уилкинсон скользнул быстрым взглядом по присутствующим. К некоторой досаде Шейлы, его взгляд ни полсекунды не задержался на её впечатляющем бюсте.
– Грег Фишер, Майк Боровски, Шейла Мосс, – представил я своих коллег. Уилкинсон с каждым поздоровался за руку, в том числе и с Шейлой. Затем уселся в кресло и закурил сигарету.
– Риген – хитрая бестия, – быстро начал он, – и взять за жабры его будет сложно. Все справки, которые я о нём наводил, говорят именно об этом. Поэтому то, что удалось накопать вам, чрезвычайно ценно. Но тем не менее недостаточно. У него всё равно остаются кое-какие зацепки. Поэтому нужна предельная тщательность и внимательность. Карсон, здесь Вам неплохо было бы вспомнить Ваш опыт в Стокбридже.
– Да, я помню, – сказал я, – Финнегана тогда тоже трудно было поймать на горячем.
– Ну поймали всё же, и Финнеган уже третий год в тюрьме, там ему и место. Я очень надеюсь, что Риген составит ему достойную компанию. Нутром чувствую, что это одного поля ягоды.
В моей памяти встали события почти четырёхлетней давности. Тогда я ещё не знал Монику. Я упоминал уже, что многие события, происходившие до знакомства с ней, мне сейчас очень трудно было вспомнить. Они остались в далёком, далёком прошлом. Исключение составляли лишь несколько наиболее ярких впечатлений. И одним из них были мои приключения в небольшом городе Стокбридже, где с моей помощью было раскрыто несколько крупных махинаций мошенника Джорджа Финнегана. А ведь и вправду, многое из нынешней ситуации с Ригеном напоминало тогдашнюю ситуацию с Финнеганом. Уилкинсон прав, это одного поля ягоды. А осталось это дело у меня в памяти ещё и потому, что Моника в своё время очень интересовалась им. И одним из предметов её гордости за меня было моё участие в разоблачении Финнегана. Почему-то у неё была особая неприязнь к нему. Возможно, она знала его раньше. Но она ничего об этом никогда не говорила. Лишь неоднократно выражала радость по поводу исхода дела Финнегана.
Уилкинсон между тем, дымя сигаретой, внимательно просматривал наши бумаги, Шейла помогала ему. Затем он взглянул на меня.
– Так, – сказал он, – начало положено. Теперь важно аккуратно продолжить. Карсон, Вы сейчас поедете со мной. А Ваши люди – он обвёл взглядом присутствующих – должны добыть ещё ряд сведений.
Он начал перечислять, что именно его интересовало. Я поймал себя на том, что меня охватила особая жажда действия. Я представил себе, как будет довольна моя Госпожа, если мне удастся вывести на чистую воду ещё одного такого, как Финнеган. Шейла удивлённо воззрилась на меня. Потом она мне рассказала, что мои глаза светились в этот момент каким-то совершенно особым светом.
Через десять минут я сидел рядом с Уилкинсоном в его машине, которая мчалась на необычную охоту. Я вспомнил фантастический роман писателя Джойса, который назывался «Поминки по Финнегану». Там был другой Финнеган. Но это было неважно. Важно было другое. Я хотел, чтобы какой-нибудь писатель написал роман «Поминки по Ригену».