Глава двадцать восьмая.

Некоторое время Госпожа молчала, видимо в изумлении от моего совершенно немыслимого поведения. Я весь сжался, в страхе ожидая жестокого удара. И вообще тягчайшего наказания. На глазах у меня были слёзы. Госпожа внимательно смотрела на меня, что-то обдумывая. Наконец она сказала:
– Встать.
Я поднялся на дрожащие ноги и уже расставил их в ожидании удара по своим яйцам. Но Госпожа повернулась и приказала:
– Иди за мной.
И вышла из чулана. Я пошёл за ней. Она пришла в комнату и села в кресло.
– Сигарету.
Я подал ей сигарету и зажигалку. Она сделала несколько нервных затяжек.
– Тебе звонил Грег Фишер, – сказала она, – перезвони ему на мобильный.
Вот он, пропавший Грег. Пользуясь позволением Госпожи, я взял мобильник и набрал номер Грега. Он ответил сразу.
– Роберт, Роберт, прости пожалуйста. Такая карусель получилась…
– Куда ты пропал? – я постарался изобразить сердитый тон, но похоже это у меня плохо вышло. По сути дела не до Грега мне было сейчас.
– Так вот я и объясняю, – торопливо заговорил Грег, – всё дело в Салли.
Я конечно знал про одну из самых больших слабостей Грега – аппетитную блондинку Салли Бёрднесс. По сравнению с ней для Грега меркли даже прелести Шейлы, которые он имел удовольствие лицезреть каждый день. Но Салли, в отличие от Шейлы, была способна на не вполне адекватные действия. Что и подтвердилось последующим разговором.
– И что Салли? – спросил я.
– Понимаешь, я обещал заехать к ней. На пару часов. А она решила, что я уже давно у неё не был, и ничего страшного не случится, если я в этот раз побуду у неё побольше, чем два часа.
– И насколько побольше?
– Так вот в том-то и дело, что для Салли «побольше» может означать хоть целые сутки.
– Для Салли да, но насколько я знаю, не для тебя, Грег.
– Роберт, она начала с того, что незаметно отключила мой телефон. Он у меня был в снятом пиджаке. И я не слышал никаких звонков. Потом только узнал, что мне звонили и ты и Шейла. А потом она мне что-то подмешала в вино. И я заснул как убитый. Ну, теперь я ей…
– Ясно, – оборвал я его. Сейчас мне совсем было неинтересно, как накажет Грег свою любовницу за самоуправство. У меня были другие заботы. Поэтому я сказал.
– Сейчас уже поздно, Грег, встретимся завтра на работе. И постарайся по пути не заезжать к Салли.
И я отключил телефон, даже не спросив Грега о вверенной ему части дела. Через несколько секунд я вообще забыл о нём, уже стоя на коленях перед Госпожой. Она по-прежнему курила сигарету, видимо пытаясь сосредоточиться на какой-то мысли. На меня она не смотрела, взгляд её был устремлён куда-то вдаль. Я покорно ждал. Затем, по-прежнему не глядя на меня, она тихо сказала:
– Это началось давно, Роберт. Ещё до знакомства с тобой.
Госпожа назвала меня по имени. Это случалось так редко, что я поначалу не поверил своим ушам. Обычно она называла меня «раб» или «куки». Я весь превратился в слух. Госпожа продолжала.
– Тогда я попала на один званый вечер. Было довольно скучно, какие-то пошлые тосты… Но этого человека я заметила. Он выделялся среди остальных. Он вёл разговор на какую-то политическую тему с несколькими джентльменами. Сама тема мне была не особенно интересна, но меня привлекло то, как он говорил. Как он аргументировал свою точку зрения. Как уверенно отвечал на сыпавшиеся на него со всех сторон вопросы и критические замечания. Даже обвинения. Не помню в чём, по-моему в экстремизме. Он был один против всех. Сначала я за бокалом коктейля просто прислушивалась к их беседе. Затем мне стало настолько интересно, что я подсела к ним. Он обратил внимание на моё появление и приветствовал меня наклоном головы. Затем я сама задала ему вопрос по обсуждавшейся проблеме.
– Это очень интересный вопрос, мэм! – воскликнул он, - именно от его решения и зависит всё остальное, о чём мы спорим. Можно сказать, что Вы сразу же уловили самую суть проблемы.
И после этого дебаты фактически перешли в полемику между ним и мной. Затем уже, не помню каким образом, но мы оказались с ним вдвоём. И тема нашего разговора с политики незаметно перешла совсем в другое русло. Мне было интересно с ним. Он свободно мог говорить практически на любую тему. И не просто говорить. А высказывать интересные нестандартные суждения, отличные от общепринятых точки зрения. И я почувствовала естественное желание продолжить с ним знакомство.
Госпожа на какое-то время замолчала, видимо собираясь с мыслями. Я безмолвно смиренно ожидал продолжения её рассказа. Что-то подсказывало мне, кто его главный герой. Затем она продолжала:
– В общем после раута я поехала не к себе домой. А к нему. Ему даже особенно уговаривать меня не пришлось. Мне самой хотелось этого. Этот человек был интересен мне. Но я чувствовала в нём какую-то недосказанность, загадочность. В нём была сокрыта некая тайна. И эта тайна безотчётно манила меня. Я подспудно хотела раскрыть её. Хотела раскрыть не из чисто женского любопытства. А что-то подсказывало мне, что эта его тайна созвучна моим потаённым мыслям и желаниям.
Он усадил меня в кресло, а сам пошёл смешивать коктейли. Я с любопытством осматривалась вокруг. И вот он появился, неся в руках поднос с коктейлями. Подойдя ко мне, он вдруг опустился на колени. Приятный холодок пробежал по моей спине. Я безотчётно поняла, что это именно то, что я от него хотела. Да, я хотела увидеть его у своих ног. И не для того, чтобы насладиться его унижением передо мной. Скорее наоборот, я хотела сама возвыситься. Поскольку он сейчас внушал мне глубокое уважение и интерес, и его унижение не его унижало, а меня возвышало.
Потом он покрывал поцелуями мои ноги, и мне это нравилось, я не мешала ему. И не только не мешала. Я приказным тоном велела ему снять с меня туфли. Он охотно сделал это. Глаза его горели, и я поняла, что возможно нашла своё будущее. Дальнейшее развитие наших отношений подтвердило это чувство. Это был человек с ярко выраженными мазохистскими склонностями, а выяснилось это буквально в первую же нашу ночь. Я говорила тебе, что всё это было ещё до знакомства с тобой. И ты знаешь, что в отношениях с мужчинами меня с юных лет начала устраивать лишь доминантная роль. И чем большее уважение мне внушал мужчина, тем большее удовольствие я от этой роли испытывала. И этот человек доставил мне такое удовольствие. Мы понимали с ним друг друга без слов.
Последовавшая за этим постель логически продолжила то, что фактически уже началось. Ночь любви превратилась в фантастический сеанс, одно из самых ярких воспоминаний в моей жизни. Но что я сразу подметила. Будучи нижним, он, тем не менее, был ведущим. Тон задавал он. А я, будучи Верхней, незаметно для себя под этот тон подстраивалась. Со временем для меня такой вариант стал абсолютно неприемлемым – мне необходимо стало ощущать себя реальной Госпожой. И я решительно пресекала любые попытки нижних навязать мне свою игру. Но тогда я ещё позволяла руководить собой.
Наши встречи стали постоянными. Иногда я приезжала к нему, иногда он ко мне. Но неизменным было то, что я постепенно стала подпадать под его влияние. Влияние саба на Доминанта – известное явление, верно. Но осознала его пагубность я лишь значительное время спустя. И при построении отношений с тобой сделала необходимые выводы. А тогда моя недостаточная опытность не позволила мне остаться независимой. Он много мне рассказывал о том, какой должна быть Госпожа. Госпожа в его понимании этого образа. И я верила ему, поскольку в этом он был так же убедителен, как и в политических дебатах. Противоречить ему было фактически невозможно. И к определённому времени я была совершенно уверена, что его понимание этих вопросов и есть единственно правильное. И моё понимание, внутреннее ощущение полностью соответствовали именно его взглядам.
Осознание этого парадокса пришло ко мне далеко не сразу. И стало возможным потому, что его требования ко мне как к Госпоже неуклонно повышались. Я не буду рассказывать тебе конкретные вещи, не нужно тебе этого знать. Но настал момент, когда я стала тяготиться отношениями с ним. Решительно пресечь его деспотизм (да, иного слова и не подберёшь) по отношению ко мне я не могла. Как ни странно, не чувствовала в себе силы для этого. Невероятно, но факт – у меня появилось ощущение, что это он Верхний, а я нижняя. И моя основная функция – выполнять его приказы. И по сути дела так оно и было на самом деле. Не я воспитывала его как своего раба, а он воспитывал меня как свою Госпожу. И это в конце концов привело меня сначала к внутреннему конфликту самой с собой. Моя внутренняя самооценка к тому времени была настолько высока, что я уже не могла мириться с таким положением. А что такое положение налицо, я осознала очень хорошо. И на более позднем этапе это закончилось разрывом с ним. Я ничего не стала ему объяснять, поскольку знала: если я пущусь в объяснения, через десять минут он меня убедит в моей полной неправоте. Поэтому я просто уехала. Уехала, ни слова ему не сказав.
Госпожа снова замолчала. Я не осмеливался спросить. Но она сказала сама.
– Не видела я его лет пять. Хотя изредка слышала о нём в связи с его финансовыми операциями. И следующая моя встреча с ним произошла совершенно неожиданно. И похоже стала для меня роковой.
Госпожа закурила новую сигарету. Затем встала с кресла и подошла к окну. Какое-то время она стояла и курила, глядя на моросящий дождь. Я терпеливо ждал. Наконец, не оборачиваясь, она продолжила свой рассказ.

Глава двадцать девятая.

– После того, как я с ним рассталась, меня очень скоро захлестнули новые впечатления и знакомства, – продолжала Госпожа, – но в то же время я не могу сказать, что забыла его. Нередко я вспоминала о нём, и, как правило, с некоторым сожалением. А потом начались встречи с тобой. Сначала виртуальные, а вслед за ним мы встретились и реально. Я тебе уже рассказывала о моих тогда возникших чувствах, так что повторять не буду. Но скажу одно. Если с ним я всё время чувствовала себя в лучшем случае ученицей, если не рабыней, то с тобой, пожалуй, впервые я почувствовала себя Настоящей Госпожой. Я смогла полностью раскрепоститься, отринуть все комплексы. И в значительной степени благодаря тебе я стала такой, какой являюсь сейчас. Я хотела стать именно такой.
Тут Госпожа резко повернулась, подошла ко мне и, взяв меня за подбородок, запрокинула мне голову. Взгляд её чёрных глаз устремился внутрь меня, расплавленной струёй пролился на мою душу. С минуту она молчала. Затем сказала:
– И я благодарна тебе за это.
На глаза у меня навернулись слёзы. Мне безумно захотелось броситься к её ногам и покрывать их слезами и поцелуями. Но выучка раба оказалась сильнее, и я не сделал этого.
Госпожа отпустила меня и снова села в кресло.
– Да, – продолжала она, - я хотела стать такой Госпожой, какой стала для тебя. И когда я стала ею, у меня возникло ощущение полного достижения всех своих целей. Мне бы радоваться этому. Но, как оказалось, здесь и таилась для меня коварная ловушка. Со временем мне стало недостаточно достигнутого. Хотелось чего-то большего. Но чего именно – я в этом сама не могла ещё дать себе отчёт. И осознала это лишь тогда, когда снова на моём пути повстречался он.
Я внимательно слушал Госпожу. Кто же – этот загадочный «он»? Спросить я не осмеливался. Но в глубине души у меня зародилась догадка, которую я не мог принять, гнал её от себя.
– Помнишь, мы с тобой были на презентации новой телепрограммы Уилла Кинси? – спросила вдруг меня Госпожа
Переход от моих раздумий к совершенно другой теме был столь неожиданным, что я не сразу понял, о чём идёт речь. И задержался с ответом. Обычно в этих случаях Госпожа была недовольна и нередко даже наказывала меня за медлительность мысли. Но сейчас она терпеливо ждала. И я конечно вспомнил. Это было несколько месяцев назад. Уилл Кинси был известным телеведущим, специализирующимся на спортивных программах. Даже Госпожа, которая, вообще говоря, была не очень большой поклонницей спортивных передач, программам Кинси воздавала должное, смотрела их при каждой возможности. И что для меня было особенно радостно – как правило, не лишала такой возможности и меня. И однажды он объявил о создании программы совершенно иного профиля – посвящённой политике и бизнесу. Это заинтересовало нас обоих, тем более, что по роду своей деятельности мы имели прямое отношение к финансовой сфере. И всегда были надёжными помощниками друг для друга, чему наши статусы Госпожи и раба нисколько не мешали. Неоднократно мне доводилось вникать в сложные ситуации, случающиеся в практике Моники Карсон, и вызывающие у неё затруднения. И находить решения сложных проблем. Ну а о помощи Госпожи мне и говорить не приходится. Она была всегда, ещё до вступления в отношения «Госпожа-раб» и не ослабевала и после этого. Так вот обращение уважаемого нами телеведущего к сфере наших общих профессиональных интересов не могло нас не заинтересовать. Тем более, что не так давно нам довелось с Кинси познакомиться лично, впечатление было самым положительным. И когда нам от него поступило приглашение на презентацию его новой программы, у меня не было сомнений в том, каким будет решение Госпожи. Таким оно и было. И мы поехали на эту презентацию.
– Да, Госпожа, помню конечно, – ответил я, восстановив всё в памяти.
– Хорошо. Так вот теперь вспомни один эпизод, который там произошёл. Я послала тебя за лимонадом, помнишь?
На светских приёмах, как и было с самого начала договорено, наши отношения «Госпожа-раб» не прекращались и даже не ослабевали. Они лишь по-другому проявлялись. Так например мне запрещалось самовольно отходить от Госпожи, оставляя её одну. Кроме того, действовала незаметная для постороннего взгляда система сигналов, понятная только нам. И если у Госпожи был повод быть недовольной моим поведением в этих случаях, в средствах наказания она не стеснялась. Самым ярким в этом смысле случаем был инцидент на вечере у Майка Боровски с моим безобразным поведением и последовавшее за этим справедливое возмездие.
Так вот что же хотела Госпожа, чтобы я вспомнил? Конечно же, мы стояли с ней рядом, вели какой-то разговор. И вдруг Госпожа задержала заинтересованный взгляд на высоком мужчине в чёрном костюме, стоявшем поодаль. Мужчина стоял вполоборота, и лицо его издали было трудно рассмотреть. Но Госпожа столь пристально на него смотрела, что тот будто бы почувствовал её взгляд и повернулся. И в ту же секунду Госпожа отвернулась, взяла лежавший рядом на столике журнал и с безразличным видом начала его листать.
Откровенно говоря, тогда я на эту сцену не обратил особого внимания. Мало ли кто мог Госпожу заинтересовать, тем более, что на этой презентации было много известных и интересных людей. И наверное она так бы и стёрлась из моей памяти, если бы Госпожа вдруг не сказала тихо:
– Куки, принеси мне лимонаду.
Если дома она очень редко называла меня настоящим именем, предпочитая кличку, то на людях наоборот – кличку мне почти не доводилось слышать. Иногда мне даже казалось, что куки и Роберт Карсон – это два разных человека. В какой-то степени так и было. Но определяющим в этом раздвоении был безусловно куки.
Итак, мне было приказано принести Госпоже лимонад. Я пошёл исполнять приказание и краем глаза заметил, что мужчина, привлекший внимание Госпожи, повернулся к ней лицом. Но об этом я вспомнил уже позже, а тогда никакого внимания на этот факт не обратил. Я шёл за лимонадом. Стойка бармена было довольно далеко, и прошло минуты три, прежде чем я возвращался назад с бокалом прохладительного напитка. И уже издали я увидел, что человек в чёрном костюме подошёл к Госпоже, и они оживлённо о чём-то разговаривают. Но я когда стал подходить ближе, она кивнула ему и повернулась ко мне. Её собеседник сразу же отошёл в сторону. И через некоторое время я подошёл к Госпоже с бокалом.
– Да, Госпожа, помню, – ответил я, – Вы разговаривали в это время с кем-то.
– Да. И вот сейчас я тебе могу сказать. Это был он. Я заметила его почти сразу же, как только мы вошли в зал презентации. И с этой минуты все мои мысли были заняты не тем, что интересовало всех людей здесь, а им. Я даже сама не знала, хотела я с ним встретиться или нет. Наверное если бы я сама себя прямо об этом спросила, то вынуждена была ответить, что нет. Но потом поняла бы, что слукавила самой себе. В глубине души я хотела этого. Хотела, несмотря на то, что со мной уже был ты. И я не хотела, чтобы он с тобой встречался. Я знала, что из твоей с ним встречи ничего хорошего не выйдет. Но своему внутреннему желанию я противиться уже не могла. Тем более, я увидела, что и он заметил меня. И конечно же узнал. И он наверняка подошёл бы ко мне, если бы рядом со мной не стоял ты. Я поняла это и, желая, чтобы он всё же подошёл ко мне, отослала тебя под первым же пришедшим в голову предлогом. Ты ушёл, и долго ждать мне не пришлось. Через несколько секунд он уже был возле меня и галантно поцеловал мне руку.
– Как ты? – спросил он, – я всё время думал о тебе. Ты так внезапно исчезла тогда. Это твой муж? – спросил он, кивнув в том направлении, в котором ушёл ты.
– Да, – ответила я, – это мой муж Роберт Карсон.
– О, – удивился он, – это сильная личность, я слышал о нём. Так значит ты теперь Моника Карсон?
– Да.
Он испытующе посмотрел на меня.
– Я ведь хорошо тебя знаю, Моника, – сказал он, – и знаю, что если ты могла выйти замуж, то только на одном условии. Он не мужем твоим будет, а…
– Нет, – перебила я, – я выходила за него замуж без всяких условий.
Это было действительно так. Когда мы вступали с Моникой в брак, речи о тех специфических отношениях, которые сейчас были между нами, не было. Насущная потребность у нас обоих в них возникла уже позже. И совершенно естественным образом, когда мы настолько привыкли, привязались друг к другу, что уже иного варианта и не мыслили.
– По-моему, – продолжала Госпожа, – он не поверил мне. И у него были для этого основания. Но у нас не было больше времени. Я увидела, что ты уже возвращаешься с бокалом лимонада. Он понял меня. Понял, что я не хочу вашей встречи.
– Я могу тебе позвонить? – быстро спросил он.
– Да, – сказала я и дала ему свой телефон. Он быстро взял его и отошёл от меня почти в ту самую минуту, когда подошёл ты.
– Госпожа замолчала. Я терпеливо ждал.
– И он позвонил мне, – сказала она, – уже на следующий день.

Глава тридцатая.